У всякого окрепшего в форме и, что главное, неравнодушного, не пустого внутри творца чувствуется его неповторимый стиль. Издание — тоже творец. Правда, стекло, отделяющее его произведение от реальности, гораздо прозрачнее и тоньше. Изданию сложнее остаться верным себе, своим идеалам и мечтам. На прозрачном и гладком стекле сразу же видны налëт и разводы. Издание — в отличие от автора, который творит один перед лицом Прекрасного, Вечности и исполинским черепом Смерти, — гораздо сильнее подвластно земному. В творческом подвиге один создатель может, умирая от голода, превратившись в тень, в скелет, продолжать собирать мозаику, как В. А. Фролов в Блокаду¹… (Прим¹. Его панно для ст. метро «Автозаводская» вывезли по Дороге жизни.) Голодный же коллектив способен на то, о чëм один творец никогда бы не помыслил, — на бунт и уход. В отрыве от Родины, от любимых людей и еë культуры, от её языка, еë книг и музыки, от тишины лесов и звенящих летних лугов, от пыльных дорог, согбенных деревень и милого, родного панельного дома — каждая мысль о России отзывается т а к о й невыразимой болью... Кáк, кáк мы, оставшиеся, можем им помочь?!.. …У нас — лишь голос. Прошу, помогите… за нас.